Частные коллекции показывают редко: как правило, они скрыты от посторонних глаз и доступны лишь узкому кругу приближенных владельца. Музеи, напротив, практикуют политику максимальной открытости, и даже раритеты, которые хранятся в запасниках, вполне реально увидеть в экспозиции. Что сближает эти вселенные и по каким законам развиваются их взаимоотношения?

Истории формирования коллекций крупнейших мировых музеев чаще всего уходят своими корнями в собрания знатных или состоятельных частных собирателей. Но не только это обстоятельство является связующим звеном между сотрудниками музеев и коллекционерами. Главное – их питает общая страсть к произведениям искусства и их изучению. И те и другие одинаково трепетно относятся к артефактам, осознавая их ценность для будущих поколений.

«Если говорить о декоративно-прикладном искусстве, в частности мебели, то для меня собирательство – это то, с чем я живу и в чем живу», – улыбается Михаил Суслов, вице-президент Международной конфедерации антикваров и арт-дилеров, основатель нескольких галерей в Москве и Петербурге. Коллекционер считает, что вещи, созданные в XVIII и XIX в., имеют право на долгую жизнь и место в современном мире, а это значит, что без качественной реставрации не обойтись.

Наталья Гусева, хранитель фонда русской мебели Государственного Эрмитажа, вспоминает «девятый вал» антиквариата, который проходил через российские антикварные салоны в 1980-е гг., и музеи мало что могли из этого вообще увидеть. «Но в 1990-е гг. у нас начал формироваться рынок, а когда коллекционеры начали покупать русские вещи за границей, то стало просто замечательно. Сейчас у многих коллекционеров появляется база данных, они прекрасно и качественно фотографируют свои экспонаты (а это, поверьте, очень сложный и дорогой процесс), и когда я прошу прислать мне какую-то фотографию мебели, то ее присылают».

Ни один музей не может позволить себе приобрести все, о чем мечтают его кураторы, как бы им этого ни хотелось: во-первых, это дорого, во-вторых, экспонаты нужно где-то хранить, а место в запасниках, даже самых просторных, ограничено. Поэтому музейному сотруднику для исследовательских целей часто достаточно получить качественную фотографию ценного предмета.

Сейчас у многих коллекционеров появляется база данных, они прекрасно и качественно фотографируют свои экспонаты (а это, поверьте, очень сложный и дорогой процесс), и когда я прошу прислать мне какую-то фотографию мебели, то ее присылают».

«Суть в том, что для нас важно сохранить этот экспонат: пусть музей не может им владеть, но мы видим его на фотографии. А если фотографии хорошо сделаны, да еще и с несколькими деталями, то это уже большой вклад в музейное дело: на эту публикацию можно будет опираться в дальнейшем, проводя какие-то аналоги», – отмечает хранитель фонда русской мебели Государственного Эрмитажа, Наталья Гусева. 

«У нас есть музеи и коллекционеры, и есть частные галереи. И частная галерея является неотъемлемой частью связи между музеем и коллекционером», – считает Кристина Сасонко, основатель и директор фонда нового искусствознания, сооснователь Arts Square Gallery и культурного центра «Березка». Музей, объясняет она, дает возможность увидеть произведения искусства всем желающим. Коллекционеры получают возможность развивать свой вкус благодаря музеям и пополнять свои собрания благодаря галереям.

«Далее возникает обратная связь между музеем и коллекционером, музеем и галереей. Музейщики нередко посещают частные галереи для того, чтобы посмотреть, что еще есть в наличии, и приобрести артефакты для музейных собраний или организовать их участие во временных выставках», – говорит Сасонко.

Несмотря на разницу в возможностях и ресурсах, всех участников этого увлекательного, интригующего и захватывающего процесса объединяет общее дело – они бережно, тщательно и ответственно сохраняют для потомков памятники истории и культуры.

Полный текст статьи представлен на сайте издания «Ведомости, Северо-Запад. Стиль жизни».